В 1941 году после второго курса военно-строительного техникума, что в г.Скопино Московской области, он вместе с тремя другими учащимися был направлен на производственную практику на строительство военного городка в г.Ломжа. Встретивший их 18 июня руководитель, особой радости по этому поводу не выразил, объяснив, что на границе давно уже не спокойно и по всей вероятности скоро начнется война. «И какая только голова додумалась вас сюда направить», – посетовал он. Через четыре дня в 4 часа утра спящих в общежитии ребят разбудил страшный грохот: их городок бомбили самолеты с черными крестами. Невдалеке полыхала казарма, и горел аэропорт, при этом по вражеским самолетам никто не стрелял.

Утром, разыскав начальника гарнизона в конторе, они услышали от него: «Скорее возвращайтесь домой». Скорее не получилось: возвращение заняло у 17-летнего Василия целых четыре месяца! Вместе с членами семей комсостава на специально сформированном грузовом поезде ребята доехали до Белостока, а через 25 км их поезд разбомбили. После бомбежки, те, кто уцелел и успел убежать, без всякой надежды возвращались к горящему поезду. Василий Степанович вспоминает, какое сильнейшее потрясение он испытал тогда, увидев обезумевшую женщину, которая брела к составу, держа на руках младенца с пробитой головой.

Им ничего больше не оставалось, как идти на Минск вместе с беженцами. Вскоре Василий остался один, не успев вскочить на притормозивший на мосту грузовик вслед за двумя другими однокашниками. Но ему тоже повезло, его подобрал другой автомобиль вместе с раненым солдатом. К вечеру он был в Минске на территории военкомата, наших военных там уже не было: сказали, что все ушли в сторону Москвы. На следующий день, 27 июня, Василий увидел на улицах Минска немецкие танки, а Совинформбюро только через месяц сообщило, что город был оставлен нашими войсками.

Через пять дней с примкнувшими к нему женой красного командира из Курска и двумя красноармейцами они покинули Минск и пошли на Бобруйск через Жлобин, который к тому времени был весь сожжен. Не один раз натыкались на немцев, но, как говорится, Бог миловал. Шли, не теряя из виду железную дорогу. Не доходя до Гомеля, переночевали в какой-то деревушке, все – в разных домах. На следующий день он ждал свою попутчицу, но она так и не пришла, и Василий продолжил свой путь домой в одиночку. Он поставил себе задачу проходить каждый день по 40 км, отсчитывая километраж по железнодорожным столбам. Маршрут, намеченный пареньком, шел не напрямую на Москву, а несколько южнее, потому что так, по его разумению, было безопаснее. В деревнях его подкармливали, кто чем мог, давали что-нибудь в дорогу из съестного.

Ближе к осени, недалеко от станции Ворожба, он вдруг увидел неизвестно откуда появившегося милиционера с винтовкой на плече, который стал его расспрашивать, откуда Василий. Поразившись, что тот скитается по немецким тылам уже 4 месяца, в свою очередь удивил его и он, сказав, что «путешественник» перешел линию фронта и находится на советской территории. А заодно сообщил, что сейчас на станции Ворожба наши солдаты подрывают железнодорожные стрелки, а потом уедут в Курск. «Если успеешь, то они тебя могут взять с собой», – сказал милиционер. До станции оставалось 5-8 километров, и Василий побежал. Он успел. В Курске по адресу, который ему ранее сообщила его спутница, разыскал улицу и дом, где жили ее родители, и переночевал у них. А наутро отец этой женщины отвел его в милицию. Выслушав рассказ Василия, все опять удивлялись тому, как он мог преодолеть 3000 километров. Его направили в эвакопункт и дали записку с разрешением посадить на поезд для эвакуированных, следующий в Казахстан. Но Василию туда было не надо, и в Воронеже он сошел с поезда, чтобы пересесть на другой – до Москвы. Как раз на этом направлении станция Разъезд, а от нее до родной деревни рукой подать – всего 6 километров и ты дома! Он сидел в проходе на боковой скамеечке, когда в вагон вошли человек 12 милиционеров. Один из них долго присматривался к Василию, которому тот показался подозрительным, а потом подошел и стал расспрашивать, куда и откуда едет. Узнав, из какой он деревни, стал проверять Василия, расспросив практически обо всех ее жителях и, наконец, поверил, потому что, как оказалось, и сам был оттуда родом. Только предупредил Василия, что поезд этот на Москву не пойдет и ему надо будет выйти на станции Ряжск. А на прощание дал пять рублей, чтобы поел.

Быстро добравшись от Ряжска до Скопина, Василий с замирающим от радости сердцем зашагал к своей деревне, что была в 15 километрах от города. Навстречу женщина с одноклассницей идут, узнали его. «А в деревне тебя, говорят, уже похоронили. Ты домой-то сразу не заходи, пусть сначала твою мать соседи предупредят». Все сделал, как сказали, но мама, увидев его, все-таки не выдержала и упала в обморок.

До августа 1942 года Василий вместе со всеми работал в колхозе, а потом его призвали в армию. Целый год он учился на пулеметчика станкового пулемета, а в 1943 году на Курской дуге в составе воздушно-десантной дивизии 1-го Украинского фронта получил свое первое боевое ранение в ногу и был отправлен в тыловой госпиталь. В начале января 1944 года получил второе ранение на Ленинградском фронте под Нарвой, дважды был контужен.

Среди боевых наград самые дорогие для Василия Степановича – орден Красной звезды за прорыв обороны Ленинграда на Кольском перешейке и орден Славы, полученный им за освобождение Эстонии. Зимой 1944 года Василий Степанович был направлен в военное училище в Тюмень, получив напутствие стать офицером. Через два года уже в офицерском звании был направлен на службу в Архангельскую область, а в 1949 году женился. С Галиной Алексеевной они вырастили двух сыновей, и уже 65 лет вместе. По словам Василия Степановича, за всю жизнь даже ни разу не поссорились.

По направлению приехал в Казань, да здесь так и обосновался: работал на военной кафедре КГУ, затем КИСИ, откуда ушел на заслуженный отдых.

Василий Степанович за все благодарен судьбе, только вот с братом Ильей, который ушел на фронт в первые дни войны, им свидеться так и не пришлось – до сих пор он числится без вести пропавшим.

Нина Гатауллина, фото автора и из личного архива Гусаровых